Надежда Тальконы [СИ] - Евгения Витальевна Корешкова

— Это-то же ма-аё…

Надежда успокоила обиженного:

— Не дергайся, не выпьет он твою воду. Рептилоиды неделю могут не пить. У него целее будет. — И отобрала воду у Алланта, отдав Кашу и свою бутылочку тоже, не без основания подозревая, что пить ещё захочется.

Доесть им не дали. Многочисленные лампы на потолке начали быстро наращивать яркость, доведя её до слепящей прожекторной. Как ни отворачивайся, всё равно пришлось поневоле жмуриться до слез, выжимаемых из-под ресниц. И вдруг сразу резко — темнота, и даже перед закрытыми веками красные и зеленые пятна. Не успели глаза привыкнуть к кромешному мраку, вновь ослепительный свет, ощущаемый не только глазами, но и всей кожей, И тьма и свет без определенного ритма в чередовании. Прятали глаза от света кто как мог: обматывали головы одеждой, закрывались локтем, ложились ничком на пол… Только приспособились к световому безобразию, как добавилось звуковое сопровождение: гулкое шлепанье на пол редких водяных капель с гнетущим инфразвуковым фоном в неравномерных промежутках между ними. Звуки вполне безобидные, но в бесконечно длящейся тишине на нервы действовали раздражающе. Время остановилось, и рука Алланта, сжимающая пальцы девушки стискивала их сильнее и сильнее, неосознанно причиняя боль. Надежда стояла рядом, не вырывая руку, плотнее прижимаясь к его плечу и шепча на ухо:

— Не обращай внимания. Это кончится, обязательно кончится.

Где-то внизу, под ногами, катаясь по полу, жалобно причитал Матенс:

— Мамочка, да что же это! Неужели они не понимают, как мне нужна эта работа? Да когда же это прекратится?

Судя по невнятности голоса, на его голову была тоже намотана куртка.

Кто-то, видимо, не выдержал, забарабанил в дверь с криком:

— Выпустите меня, выпустите!

И опять сводящие с ума световая пляска и звуковой фон.

Сначала Надежда не поняла, зачем Каш грохнул кулаком по металлической обшивке стены. Но гулкие, слышные во всем зале, удары следовали один за другим, постепенно складываясь в ритм знакомой всем песни, звучащей в барах космопортов по всем секторам. Первыми запели те самые ксантловцы, что попытались сначала выжить Каша из угла, а после уселись неподалеку слева.

Го-тов в по-лёт ко-ра-бль наш.

На борт под-нял-ся э-ки-паж.

Сей-час нач-нет-ся стар-то-вый от-счет.

Надежда подхватила знакомые слова с четвертой строки, громко, во весь голос:

При-дет-ся дол-го нам ле-тать,

Пар-секи сот-ня-ми счи-тать.

Пус-кай нам в э-том рей-се по-ве-зет!

Припев подхватили многие, в том числе и Аллант с Матенсом.

Эй! Ве-се-лей! В кру-гу дру-зей

Лю-бые пере-груз-ки не страш-ны.

Эй! Ка-пи-тан! К той-сам об-ман.

Мы к сро-ку в кос-мо-порт прий-ти дол-жны.

Второй куплет пели практически все, если всё происходящее можно было назвать пением. Слова выкрикивали с воодушевлением, не жалея горла, отбивая ритм задорной мелодии кто на стене, кто хлопками в ладоши, стараясь перекрыть с трудом переносимое звуковое сопровождение теста.

А ты, род-на-я, не грус-ти,

Скажи, те-бе что при-вез-ти.

Что оты-скать средь милли-ардов звезд?

С чужих пла-нет цве-тов нар-вать?

Ис-крис-тых ка-муш-ков дос-тать,

Или ко-ме-ту при-та-щить за хвост?

Пели вслепую, ощущая себя сейчас в единой команде, удивляясь, что эту незамысловатую песенку знают все и поют в основном на интерлекте, а кое-кто и на своем языке.

А я в лю-бом кос-мо-пор-ту

Най-ду по-хо-жую на ту,

Что сле-зы льет и, гля-дя в не-бо, ждет.

Шаль-ну-ю ноч-ку про-ве-ду,

И рас-пла-чусь и прочь уй-ду,

И сно-ва наш про-дол-жит-ся по-лет.

Отзвучали последние слова припева, и наступила тишина, перемежаемая редким капельным аккомпанементом. Все переводили дыхание, чтоб после короткой паузы дружно начать все сначала. Песня и в самом деле помогала, сводя практически на нет цель, поставленную данным заданием, поэтому, когда без перерыва, не боясь сорвать голоса, запели по четвертому разу, Каш выкрикнул:

— Всё! Можете смотреть. Вроде бы кончилось.

Улыбались друг другу так, словно не виделись долгое время. Каш выдал одну из бутылочек с водой, сам, сделав только один глоток. Бутылочку пустили по кругу, начав с Надежды и закончив Матенсом.

А в зале, тем временем, стремительно холодало, и к стенам уже больше никто не прислонялся. Было непривычно тихо. Надежда с Аллантом шептались о своем, и не сразу заметили, что их дыхание, смешиваясь, превращалось в пар, уже вполне видимый. Матенс сидел, до предела втянув голову в плечи, пряча ладони согнутых рук где-то под подбородком. От крепкого морозца, заставляющего ёжиться и прятать руки в рукавах формы уже сбежали несколько накастовцев и все три рептилоида. Сзади послышалась возня. Надежда оглянулась. Каш Салт, белесый и трясущийся, неуклюже поднимался на ноги, и взгляд у него был отчаянно-несчастный.

— Ты куда собрался? — спросила Надежда рептилоида, хотя и так все было ясно.

— П-про-сстите, я п-пошел. — Даже голос, и тот уже плохо подчинялся Кашу.

— А ну, стой! Я тебе пойду! — Как можно строже скомандовала девушка и одновременно ткнула локтем в бок съежившемуся Алланту:

— Вставай, раздевайся! Матенс, и ты вставай! Слышишь, тебе говорят, вставай немедленно! Каш, держись, мы сейчас.

И рванула застежку куртки. Аллант сначала не понял, что она имела в виду, приказывая раздеваться, и был шокирован, видя, что девушка торопливо сбрасывает всё, полностью обнажаясь до пояса. И ей никакого дела не было до жадных посторонних глаз. Свитерок она, правда, сразу же забросила на спину, связав рукава узлом на горле, вновь скользнула в рукава куртки, ещё хранящей прежнее тепло, так и оставив полы нараспашку. И только потом рыкнула на парней, очумело глазеющих на неё:

— Что уставились, раздевайтесь, а то Каш замерзнет сейчас, его отогревать нужно. Он же холоднокровный.

Довольно ловко она начала освобождать от одежды Каша, который стоял отрешенно покачиваясь, и уже не сопротивлялся, лишь всё норовил присесть. Надежда не давала ему этого сделать. Из его снятой одежды она соорудила на голове у рептилоида объемный тюрбан, откуда торчал только кончик морды и виднелись глаза на две трети затянутые молочно-голубой пленочкой третьего века. Самое страшное для нехотя раздевающегося Алланта произошло тогда, когда девушка распахнув полы куртки, прижалась к ящеру. Теплая нежная человеческая кожа соприкоснулась с холодной чешуйчатой шкурой.

— Держись за меня, — приказала Надежда Кашу, едва восстановив дыхание, прервавшееся от ледяного контакта — лапы мне под куртку, на спину. Только не царапайся!

Парни, немного отстав, стиснули рептилоида со спины и с боков, образуя тесный круг. Причем